Как летний вечер душен и протяжен,
И потным жаром тянет от камней,
Да, путь земной недолог и продажен,
Так человек на кол бывал посажен,
А вот за что – всевышнему видней.

Не умирал, в сознаньи пребывая,
Сквозь боль смотрел туманную окрест –
А сквозь нее земля плыла кривая,
Каленая, сквозная и живая,
Похожая на чашу, а не крест.

И первый день толпа еще глазела,
Хоть скорбный вид ее не веселил,
Как хорошо и плавно гибло тело –
Оно еще жило, оно уже летело,
Да, на колу, без примененья крыл.

На день второй заела ждавших скука.
И то – прождали сутки с небольшим.
- Молчит, - сказали, - надо же, ни звука,
Смотреть и ждать бессмысленная мука, -
И разошлись, растаяли, как дым,

Дым от костра, от спички, от пожара,
Дым от судьбы, от истин, от времен,
Дым от сгоревшего земного шара,
Дым юности, любовного угара,
Дым выцветших хоругвей и знамен.

На третий день сломило тело волю.
И мир, как дым, растаял из очей,
Живой внутри себя, он жил, еще позволю
Сказать, что выбрал сам указанную долю,
Единственный средь них, ненужный и ничей.

Но девочка, зеленые сапожки,
От сытости похожа на слона,
Швырнула камень хоботком ладошки,
Движеньем гибким, как походка кошки –
Да жив ли он, и метка ли она?

Конечно, как стрелок закваски экстра-класса,
Как мастер мастеров-ухватки-хоть-куда,
Ударил камень в грудь, ускоренная масса,
Пустила кровь, достигла даже мяса –
И дальше в путь, как по камням вода.

И он вздохнул и мир увидел снова,
И счастлив был, что жизнью наделен,
Дымил закат, что было так не ново,
Не без него – и то была основа,
Что нежен был его разумный стон.