***
Мораль пришили ночью, наугад,
И, брошенное, долго истлевало тело,
Желтело, мокло, позже голубело,
Перетекая из простора в ад.

Ни памятника бедной сироте,
Ни слова на железе и граните.
А тень ее, что вы еще храните,
Бессмысленна, как книга в темноте.

А те, кто вытирал о полу нож,
Кто дале жил без шороха и гула,
Кто брел себе устало и сутуло,
Испытывая призрачную дрожь,

Растаяли бесследно в свой черед,
Истлели для простора незаметно
И стало все знакомо беспредметно,
Как беспредметен, в сущности, народ.

А птицы пели, лютики цвели.
И церкви голосили колокольно.
И было им нарядно и не больно,
И милосердно посеред земли.