Леонид Латынин

НА СВОЕЙ ЧУЖОЙ ЗЕМЛЕ

Что мне делать с этим хламом -
Мутной долей бытия,
Наступившем в яви Хамом,
В коей власти ты и я?

Что мне делать с этой речью,
Исковерканной до лжи?
В шкуру загнанны овечью
Города и этажи.

Как удавкой горло сжато
Бредом пошлости и тьмы.
В чем мы, Боже, виноваты?
В чем опять виновны мы?

Стул и стол, на стуле - тени,
Хлеб и водка на столе.
Встану подле на колени
На своей чужой земле,

Подле памятного праха,
Повторяя без конца,-
Все мы подданные страха,
Или пасынки Творца.

Твое непонимание старо,
Обыденно, привычно, но, однако,
На нем любви бессмысленной тавро,
Тринадцатого знака зодиака.

Сквозь лепет дел и лепоту суда,
Сквозь голь и чад расхристанного слова,
Ты проступаешь, как из недр вода,
Мучительно, нездешне, бестолково.

И хриплый голос резок и нелеп,
Мычание отрывисто и скупо.
Меж нами стол и деревенский хлеб,
И плошка остывающего супа.

И позади продавленный матрас,
Хозяйки храп и вымытые сени.
И тот, в веках плывущий, тарантас,
Где наши перепутанные тени.

Что - то ветер развылся некстати,
Что - то кошка не пьет молока,
Я летаю один на кровати,
Никого не забывший пока.

Я верчу наобум головою,
Над Варшавой считаю кресты.
И над Пизой отчасти кривою
Огибаю прямые мосты.

И Арно непрозраные воды,
Еле слышно плывут за спиной.
И зачем мне избыток свободы
Беззаботно летящий со мной.

Вроде жил бы и беден и жалок,
Как и должно любому рабу.
Мне хватило бы кресел - качалок,
Чтобы полнить восторгом судьбу.

Но летаю и мыслю, однако,
Жизни праздной своей вопреки.
Под свицовой звездой зодиака,
И над топью летейской реки.

Дую  в медную трубу,
Что растоптана и сжата.
Мерин с кошкой на дубу
Ест развалины салата,

И бормочет как на грех,
Не о том что место пусто,
Там где было время «вех»,
Стало капищем Прокруста.

Лишни ноги, голова
Так же выперла наружу.
Что нам праздная молва,
Если  солнце село в лужу.

Вертит хвост туда - сюда
Целым миром,  так некстати.
Моря черного вода
Ходит валом по кровати.

Что же я меж них вишу,
Что же мне светло и сухо,
Проведя давно межу
Промеж памяти и духа.

То качаясь, то едва
Волоча в воздусях тело.
Видно истина права,
Что от мира улетела.

Крупицу покоя, щепотку заботы,
Пятьсот километров туда ли, сюда,
И музыки дат, доводящих до рвоты,
Смывают восторги - взахлеб, без сleда.

Бессмысленно время жалею и трачу,
И в Зальцбурге соль посыпаю на хлеб.
И весело мне, что нисколько не значу
В потрепанной книге текущих судеб.

Живу присобачен косыми дождями
К альпийской земле на зеленом лугу.
Где вовсе не крутится шарик вождями,
Которых давно я понять не могу.

Кручу барабан у коровьего стойла,
Хозяйке служу за похлёбку, шутя,
За полный стакан лучезарного пойла,
За то, что в ответ мне смеётся дитя.

ИМПЕРИЯ МИРА

Нищает империя мира
По части идей и судеб.
Где правили вера и лира -
Владычат  полушка и хлеб.

Где было пространство сонета,
И был верховоден глагол,
Где воля  царила  завета,
Там правит судьбу протокол.

Там  люди разбиты на масти,
Невольники древних колод,
В которых шестерки  и власти
Играют в войну и народ.

Во вторник, а может быть в среду
К тебе загляну на поклон.
Мы выпьем с тобой за победу
Любой из враждебных сторон.

От каждой нам бранно и лихо,
От каждой печали наплыв.
И спой мне, пожалуйста,  тихо
Сонет на забытый мотив.